|
в начало
Глава 1 Глава 2 Глава 3 Глава 4 знания.
Иллюзия и вера в примат философии над религией и над наукой стали ясными и
господствующими. Они могли по отношению к науке пустить глубокие корни, так как
часто трудно бывает отличить общеобязательное ядро научных построений от той
части науки, которая является в сущности условной, преходящей, логически
равноценной философским или религиозным объяснениям области научного знания.
Это могло и может и сейчас иметь место прежде всего потому, что логика научного
знания, естествознания в частности, до сих пор находится в запущенном и
критически не продуманном, не изученном состоянии.70
69. Наше внимание, конечно, сейчас должно быть обращено не на художественные,
утопические картины будущего социального строя, а только на научную обработку
социального будущего, хотя бы в художественной форме.
Здесь мы можем оставить в стороне анархические построения будущего, не нашедшие
пока ни жизненно важных проявлений, ни крупных умов, достаточно глубоко и
по-новому выявивших связанную с такой формой социальной жизни научно допустимую
и отличную от социализма жизненно возможную социальную структуру.
Оба течения социальной мысли правильно оценили могучую и неотвратимую силу науки
для правильного социального устройства, [дающего] максимум счастья и полное
удовлетворение основных материальных потребностей человечества. В научной работе
человечества как целого и там, и здесь признавалось то средство, которое могло
дать смысл и цель существованию человека и избавить его от ненужных страданий -
элементарных страданий - голода, нищеты, убийств в войне, болезней - здесь, на
Земле. В этом смысле и то и другое течение мысли, исходило ли оно из научных или
философских построений, вполне отвечает представлениям о ноосфере как фазе
истории нашей планеты, которая здесь на научных данных эмпирически утверждается.
Вера в силу науки неуклонно охватывала мысль людей Возрождения, но она нашла в
первых же апостолах социализма и анархизма - у Сен-Симона [1760-1825] и Годвина
[1756-1836] - крупных и глубоких творческих выразителей.
Реальное значение эти искания получили в середине XIX века, в работах крупных
ученых и политиков - Карла Маркса [1818-1883] и Энгельса [1820-1895] и в тех
последствиях, какие они вызвали в социально-государственной победе социализма -
в форме большевизма в России и в частях Китая и Монголии.
К. Маркс, крупный научный исследователь и самостоятельно мыслящий гегельянец,
признавал огромное значение науки в будущем, имеющем наступить социалистическом
строе; в то же самое время он не отделял науку от философии и считал, что
правильное их выражение не может друг другу противоречить. Это было в то время -
почти 100 лет назад - вполне понятно.
К. Маркс и [Ф.] Энгельс жили философией, ею обусловливалась вся их сознательная
жизнь, под ее влиянием строился их духовный облик. Почти никто в их время не мог
предвидеть, что они, современники видимого небывалого расцвета и влияния
идеалистической германской философии, современники Гегеля, Шеллинга, Фихте, жили
в действительности в эпоху ее глубокого заката и зарождения нового мирового
течения, гораздо более глубокого и по своим корням и по своей мощности -
расцвета точных наук и естествознания XIX века. В связи с этим действительность
не оправдала его [Маркса] и Энгельса представлений - примат науки над
философскими конструкциями в ХХ веке не может сейчас возбуждать сомнений. Но в
действительности научная основа работы Маркса и Энгельса независима от той формы
- пережитка 1840-х годов, в которую они ее - люди своего века - облекли. Жизнь
берет свое и с ней спорить бесполезно.
В действительности значение науки как основы социального переустройства в
социальном строе будущего выведено Марксом не из философских представлений, но в
результате научного анализа экономических явлений. Маркс и
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
|
|